Перед войной я написал подвал про книжицу поэта-ленинградца и доказал, что, если разобраться, певец довольно скучно напевал....

Дивизия лезла на гребень горы По мерзлому, мертвому, мокрому камню,...

Как искусство ни упирается, жизнь, что кровь, выступает из пор. Революция не собирается с Достоевским рвать договор....

Подпирают тяжесть небосвода, выдох слушают его и вдох параллельно с трубами завода колокольни из былых эпох....

Постепенно проволоку-колючку, международную язву-злючку, ограждавшую столько сердец и голов,...

Песню крупными буквами пишут, и на стенку вешают текст, и поют, и злобою пышут, выражают боль и протест....

На перекрестке пел калека. Ползет обрубок по асфальту, какой-то шар, какой-то ком....

Дело, что было Вначале,- сделано рядовым, Но Слово,...

Под этим небом серым, что дождиком сечет, контроль приходит верам, теориям - учет....

Где сходятся восток и запад, сливаясь в север, там юг везде, куда ни взглянешь, там - полюс....

Дома напоминали ульи, где вился рой чудес: не деревянные, как стулья - древесные, как лес....

Земля трясется, может быть, не чаще, чем век назад, и так же, как тогда, шатается людское счастье...

Выходит на сцену последнее из поколений войны - зачатые второпях и доношенные в отчаянии, Незнамовы и Непомнящие, невесть чьи сыны, Безродные и Беспрозванные, Непрошеные и Случайные....

Последнею усталостью устав, Предсмертным умиранием охвачен, Большие руки вяло распластав, Лежит солдат....

Потребности, гордые, словно лебеди, парящие в голубой невесомости, потребности в ужасающей степени опередили способности....

Вот за что люблю анкеты: за прямую постановку некривых вопросов. За почти научное сведение долгой жизни к кратким формулам....

Евреи хлеба не сеют, Евреи в лавках торгуют, Евреи раньше лысеют, Евреи больше воруют....

Тарелка сменилась коробкой. Тоскливый радиовой сменился беседой неробкой, толковой беседой живой....

Страшный суд не будет похож на народный и на верховный. Род людской, дурной и греховный, он, возможно, не вгонит в дрожь....

Исааку Бабелю, Артему Веселому, Ивану Катаеву, Александру Лебеденко Когда русская проза пошла в лагеря: в лесорубы,...