А мой хозяин не любил меня. Не знал меня, не слышал и не видел, но все-таки боялся как огня и сумрачно, угрюмо ненавидел. Когда пред ним я голову склонял - ему казалось, я улыбку прячу. Когда меня он плакать заставлял - ему казалось, я притворно плачу. А я всю жизнь работал на него, ложился поздно, поднимался рано, любил его и за него был ранен. Но мне не помогало ничего. А я всю жизнь возил его портрет, в землянке вешал и в палатке вешал, смотрел, смотрел, не уставал смотреть. И с каждым годом мне все реже, реже обидною казалась нелюбовь. И ныне настроенья мне не губит тот явный факт, что испокон веков таких, как я, хозяева не любят.