Я люблю вас — глаза ваши, губы и волосы, Вас, усталых, что стали до времени старыми, Вас, убогих, которых газетные полосы Что ни день — то бесстыдными славят фанфарами! Сколько раз вас морочали, мяли, ворочали, Сколько раз соблазняли соблазнами тщетными… И как черти вы злы, и как ветер отходчивы, И — скупцы! — до чего ж вы бываете щедрыми! Она стоит — печальница Всех сущих на земле, Стоит, висит, качается В автобусной петле. А может, это поручни… Да, впрочем, все равно! И спать ложилась — к полночи, И поднялась — темно. Всю жизнь жила — не охала,

Не крыла белый свет. Два сына было — сокола, Обоих нет как нет! Один убит под Вислою, Другого хворь взяла! Она лишь зубы стиснула — И снова за дела. А мужа в Потьме льдиною Распутица смела. Она лишь брови сдвинула — И снова за дела. А дочь в больнице с язвою, А сдуру запил зять… И, думая про разное, — Билет забыла взять. И тут один — с авоською И в шляпе, паразит! — С ухмылкою со свойскою Геройски ей грозит! Он палец указательный Ей чуть не в нос сует: — Какой, мол, несознательный, Еще, мол, есть народ! Она хотела высказать: — Задумалась, прости! А он, как глянул искоса, Как сумку сжал в горсти И — на одном дыхании Сто тысяч слов подряд! («Чем в шляпе — тем нахальнее!» — Недаром говорят!) Он с рожею канальскою Гремит на весь вагон, Что с кликой, мол, китайскою Стакнулся Пентагон! Мы во главе истории, Нам лупят в лоб шторма, А есть еще, которые Все хочут задарма! Без нас — конец истории, Без нас бы мир ослаб! А есть еще, которые Все хочут цап-царап! Ты, мать, пойми: неважно нам, Что дурость — твой обман. Но — фигурально — кажному Залезла ты в карман! Пятак — монетка малая, Ей вся цена — пятак, Но с неба каша манная Не падает за так! Она любому лакома, На кашу кажный лих!.. И тут она заплакала, И весь вагон затих. Стоит она — печальница Всех сущих на земле, Стоит, висит, качается В автобусной петле. Бегут слезинки скорые, Стирает их кулак… И вот вам — вся история, И ей цена — пятак! Я люблю вас — глаза ваши, губы и волосы, Вас, усталых, что стали до времени старыми, Вас, убогих, которых газетные полосы Что ни день — то бесстыдными славят фанфарами. И пускай это время в нас ввинчено штопором, Пусть мы сами почти до предела заверчены, Но оставьте, пожалуйста, бдительность «операм»! Я люблю вас, люди! Будьте доверчивы!