Давыдов! где ты? что ты? сроду Таких проказ я не видал; Год канул вслед другому году... Или, перенимая моду Певцов конфект и опахал И причесав для них в угоду Жеманной музе мадригал, Скажу: май два раза природу Зеленым бархатом постлал, И разогрел дыханьем воду, И вечных граций хороводу Резвиться в рощах заказал,— С тех пор, как от тебя ни строчки, Ни двоеточия, ни точки Хоть на смех я не получал. Чем мне почесть твое забвенье? Теряюсь я в недоуменье. Иль, как мундирный идеал, Под ношей тучных эполетов, Ты вместо речи и ответов

Плечом да шпорой говоришь, И лучшего пера не знаешь, Как то, которым щеголяешь И гордо с шляпы шевелишь? Иль дружба, может быть, в отставке, Отбитая сестрой своей, Сидит печально на прилавке У непризнательных дверей. И для отсутственных друзей Помина нет в походной ставке Непостоянных усачей? Ты наслаждайся с новой гостью, Но берегись, чтоб наконец, Платя за хлеб-соль сердца злостью, Не захозяйничал жилец. Иль, может быть, мудрец угрюмый, На светлое свое чело Ты, розам радостей назло, Навел бразды спесивой думы; Оценщик строгий строгих благ, Страшась любви и дружбы ныне, От двух сердечных побродяг Ты держишь сердце в карантине. Чем не пошутит хитрый враг? Уж верить ли моим гаданьям? Сказав прости очарованьям, Назло пленительных грехов, И упоительным мечтаньям Весны, веселий и стихов, Любви призыву ты не внемлешь, Но в клире нравственных певцов Перо Хераскова приемлешь¹ И мысленно заране дремлешь В академических венках! В твоем камине на кострах Пылают: красоты угодник — Роскошный Душеньки певец², Теоса мудрый греховодник³ И соблазнительный мудрец — Наставник счастия Гораций; И окаянного Парни⁴, Поклонника единых граций, Которому и ты сродни (Сказать не в гнев, а мимоходом), Уж не заставишь в оны дни Ожить под русским переводом. Простясь и чувством и умом, Не знаешь прежних мясоедов, Ни шумных дружеских обедов, Ни тайных ужинов вдвоем, Где с полночи до ранней зори Веселье бодро спорит с сном. Теперь живой memento mori⁵, Мороча и себя и нас, Не испугавшись Молиера, Играешь ролю лицемера⁶; Иль, может... но на этот раз Моим поклепам и догадкам И стихотворческим нападкам Пора мне положить конец. Лихого Бурцова знакомец⁷, Тройного хмеля будь питомец — Вина, и песен, и любви, Или, мудрец тяжеловесный, Свой стих веселый протрезви Водою нравственности пресной,— До этого мне дела нет: Рядись как хочешь на досуге, Но мне на голос дай ответ, И, помня о старинном друге, Ты будь Денисом прежних лет!

	Будь счастлив с постояльцем новым!
	Но берегись, чтоб наконец
	К тебе хозяином суровым
	Не обратился твой жилец.
	Иль, может быть, любовь и дружбу,
	Сих двух житейских побродяг,
	Ты презрел для небесных благ,
	Вступив в мистическую службу?
	Чем не пошутит хитрый враг?
	Уж верить ли моим гаданьям?
	Сказав «прости» очарованьям,
	Назло пленительных грехов,
	И упоительным мечтаньям
	Весны, веселий и стихов,
	Любви призыву ты не внемлешь,
	Но в клире набожных певцов,
	Ковач благочестивых строф,
	Псалтырь славянскую приемлешь
	И мысленно заране дремлешь
	В академических венках.
	В твоем камине на кострах
	Пылает сатаны угодник,
	Походов девственных певец,
	Теоса мудрый греховодник
	И соблазнительный мудрец,
	Наставник счастия Гораций;
	И окаянного Парни,
	Причастника единых граций,
	Ты променял во оны дни
	На житие церковных дедои;
	Постясь в монашеской сени,
	Не знаешь жирных мясоедов,
	Ни шумных дружеских обедов,
	Ни тайных ужинов вдвоем,
	И, следуя примерам общим,
	Ханжишь, слывя живым усопшим,
	С собой, с людьми и с божеством.
	Или... но расстаюсь с пером.
	Изобретательному гневу
	И стихотворному напеву
	Пора мне положить конец!
	Ты будь гусар или чернец,
	Любви отступник или жрец,
	Или шалун неугомонный,
	Иль сонный член «Беседы» сонной —
	До этого мне дела нет:
	Рядись как хочешь на досуге,
	Но мне на голос дай ответ,
	И, помня о старинном друге,
	Ты будь Денисом прежних лет!