Мне в ранней юности два образа предстали И, вечно ясные, над сумрачным путем Слились в созвездие, светились сквозь печали И согревали дух живительным лучом. Я возносился к ним с молитвой благодарной, Следил их мирный свет и жаждал их огня, И каждая черта красы их светозарной Запала в душу мне и врезалась в меня. Я мира не узнал в отливе их сиянья — Казалось, предо мной открылся мир чудес; Он их лучами цвел; и блеск всего созданья Был отсвет образов, светивших мне с небес. И жаждал я на всё пролить их вдохновенье, Блестящий ими путь сквозь бури провести... Я в море бросился, и бурное волненье Пловца умчало вдаль по шумному пути.

Светились две звезды, я видел их сквозь тучи; Я ими взор поил; но встал девятый вал, На влажную главу подъял меня могучий, Меня, недвижного, понес он и примчал,— И с пеной выбросил в могильную пустыню... Что шаг — то гроб, на жизнь — ответной жизни нет; Но я еще хранил души моей святыню, Заветных образов небесный огнь и свет! Что искрилось в душе, что из души теснилось,— Всё было их огнем! их луч меня живил; Но небо надо мной померкло и спустилось — И пали две звезды на камни двух могил... Они рассыпались! они смешались с прахом! Где образы? Их нет! Я каждую черту Ловлю, храню в душе и с нежностью и страхом, Но не могу их слить в живую полноту. Кто силу воскресит потухших впечатлений И в образы сведет несвязные черты? Ловлю все призраки летучих сновидений — Но в них божественной не блещет красоты. И только в памяти, как на плитах могилы, Два имени горят! Когда я их прочту, Как струны задрожат все жизненные силы, И вспомню я сквозь сон всю мира красоту!