Псовая охота
Николай Некрасов
Провидению было угодно создать человека так, что ему нужны внезапные потрясения, восторг, порыв и хотя мгновенное забвенье от житейских забот; иначе, в уединении, грубеет нрав и вселяются разные пороки. (Реутт. Псовая охота.) 1 Сторож вкруг дома господского ходит, Злобно зевает и в доску колотит. Мраком задернуты небо и даль, Ветер осенний наводит печаль; По небу тучи угрюмые гонит, По полю листья - и жалобно стонет... Барин проснулся, с постели вскочил,
В туфли обулся и в рог затрубил. Вздрогнули сонные Ваньки и Гришки, Вздрогнули все - до грудного мальчишки. Вот, при дрожащем огне фонарей, Движутся длинные тени псарей. Крик, суматоха!.. ключи зазвенели, Ржавые петли уныло запели; С громом выводят, поят лошадей, Время не терпит - седлай поскорей! В синих венгерках на заячьих лапках, В остроконечных, неслыханных шапках Слуги толпой подъезжают к крыльцу. Любо глядеть - молодец к молодцу! Хоть и худеньки у многих подошвы - Да в сюртуках зато желтые прошвы, Хоть с толокна животы подвело - Да в позументах под каждым седло, Конь - загляденье, собачек две своры, Пояс черкесский, арапник и шпоры. Вот и помещик. Долой картузы! Молча он крутит седые усы, Грозен осанкой и пышен нарядом, Молча поводит властительным взглядом. Слушает важно обычный доклад: "Змейка [1] издохла, в забойке Набат, Сокол сбесился, Хандра захромала". Гладит, нагнувшись, любимца Нахала, И, сладострастно волнуясь, Нахал На спину лег и хвостом завилял. 2 В строгом порядке, ускоренным шагом Едут псари по холмам и оврагам. Стало светать; проезжают селом - Дым поднимается к небу столбом, Гонится стадо, с мучительным стоном Очеп [2] скрипит (запрещенный законом); Бабы из окон пугливо глядят, "Глянь-ко, собаки!" - ребята кричат... Вот поднимаются медленно в гору. Чудная даль открывается взору: Речка внизу под горою бежит, Инеем зелень долины блестит, А за долиной, слегка беловатой, Лес, освещенный зарей полосатой. Но равнодушно встречают псари Яркую ленту огнистой зари, И пробужденной природы картиной Не насладился из них не единый. "В Банники [3],- крикнул помещик,- набрось [4]!" Борзовщики [5] разъезжаются врозь, А предводитель команды собачьей, В острове скрылся крикун-доезжачий [6]. Горло завидное дал ему бог: То затрубит оглушительно в рог, То закричит: "Добирайся, собачки!" Да не давай ему, вору, потачки!" То заорет: "Го-го-го!- ту!-ту!!-ту!!!" Вот и нашли - залились на следу. Варом-варит [7] закипевшая стая, Внемлет помещик, восторженно тая, В мощной груди занимается дух, Дивной гармонией нежится слух! Однопомётников лай музыкальный Душу уносит в тот мир идеальный, Где ни уплат в Опекунский совет, Ни беспокойных исправников нет! Хор так певуч, мелодичен и ровен, Что твой Россини! что твой Бетховен! 3 Ближе и лай, и порсканье, и крик - Вылетел бойкий русак-материк! Гикнул помещик и ринулся в поле... То-то раздолье помещичьей воле! Через ручьи, буераки и рвы Бешено мчится: не жаль головы! В бурных движеньях - величие власти, Голос проникнут могуществом страсти, Очи горят благородным огнем - Чудное что-то свершилося в нем! Здесь он не струсит, здесь не уступит, Здесь его Крез за мильоны не купит! Буйная удаль не знает преград, Смерть иль победа - ни шагу назад! Смерть иль победа! (Но где ж, как не в буре, И развернуться славянской натуре?) Зверь отседает [8],- и в смертной тоске Плачет помещик, припавший к луке. Зверя поймали - он дико кричит, Мигом отпазончил [9], сам торочит[10], Гордый удачей любимой потехи, В заячий хвост отирает доспехи И замирает, главу преклоня К шее покрытого пеной коня. 4 Много травили, много скакали, Гончих из острова в остров бросали, Вдруг неудача: Свиреп и Терзай Кинулись в стадо, за ними Ругай, Следом за ними Угар и Замашка - И растерзали в минуту барашка! Барин велел возмутителей сечь, Сам же держал к ним суровую речь. Прыгали псы, огрызались и выли И разбежались, когда их пустили. Рёвма-ревет злополучный пастух, За лесом кто-то ругается вслух. Барин кричит: "Замолчи, животина!" Не унимается бойкий детина. Барин озлился и скачет на крик, Струсил - и валится в ноги мужик. Барин отъехал - мужик встрепенулся, Снова ругается; барин вернулся, Барин арапником злобно махнул - Гаркнул буян: "Караул, караул!" Долго преследовал парень побитый Барина бранью своей ядовитой: "Мы-ста тебя взбутетеним дубьем, Вместе с горластым твоим холуем!" Но уже барин сердитый не слушал, К стогу подсевши, он рябчика кушал, Кости Нахалу кидал, а псарям Передал фляжку, отведавши сам. Пили псари - и угрюмо молчали, Лошади сено из стога жевали, И в обагренные кровью усы Зайцев лизали голодные псы. 5 Так отдохнув, продолжают охоту, Скачут, порскают [11] и травят без счету. Время меж тем незаметно идет, Пес изменяет, и конь устает. Падает сизый туман на долину, Красное солнце зашло вполовину, И показался с другой стороны Очерк безжизненно-белой луны. Слезли с коней; поджидают у стога, Гончих сбивают, сзывают в три рога, И повторяются эхом лесов Дикие звуки нестройных рогов. Скоро стемнеет. Ускоренным шагом Едут домой по холмам и оврагам. При переправе чрез мутный ручей, Кинув поводья, поят лошадей - Рады борзые, довольны тявкуши: В воду залезли по самые уши! В поле завидев табун лошадей, Ржет жеребец под одним из псарей... Вот наконец добрались до ночлега. В сердце помещика радость и нега - Много загублено заячьих душ. Слава усердному гону тявкуш! [12] Из лесу робких зверей выбивая, Честно служила ты, верная стая! Слава тебе, неизменный Нахал - Ты словно ветер пустынный летал! Слава тебе, резвоножка Победка! Бойко скакала, ловила ты метко! Слава усердным и буйным коням! Слава выжлятнику, слава псарям! 6 Выпив изрядно, поужинав плотно, Барин отходит ко сну беззаботно, Завтра велит себя раньше будить. Чудное дело - скакать и травить! Чуть не полмира в себе совмещая, Русь широко протянулась, родная! Много у нас и лесов и полей, Много в отечестве нашем зверей! Нет нам запрета по чистому полю Тешить степную и буйную волю. Благо тому, кто предастся во власть Ратной забаве: он ведает страсть, И до седин молодые порывы В нем сохранятся, прекрасны и живы, Черная дума к нему не зайдет, В праздном покое душа не заснет. Кто же охоты собачьей не любит, Тот в себе душу заспит и погубит.
1846 г.
Н.А.Некрасов. Сочинения в трех томах.
Москва: Государственное изд-во
художественной литературы, 1959.
Другие стихи Николая Некрасова
Николай Некрасов
Николай Некрасов