Краса родной горы, с тенистыми ветвями, И крепок и высок являлся юный дуб; Зеленые кусты с душистыми цветами Кругом его растут. Игривый ручеек отрадной свежей влагой, Струяся близ него, приветливо шумел, И мощный сын дубрав с какою-то отвагой Чрез поле вдаль смотрел. И, младостью цветя, грозы он не боялся — От гроз живей весна, меж туч ясней лазурь — Сверканьем молнии и громом любовался, Дышал под свистом бурь. Любили юноши и сельские девицы Под тень его ходить; и сладко там певал Полночный соловей, и алый блеск денницы Их в неге заставал.

И, видя вкруг себя во всем красу природы, Он думал, что ему она не изменит, И дерзостно мечтал, что ветер непогоды К нему не долетит. Но вдруг небесный свод оделся черной тучей, И ливнем хлынул дождь, и буйный ураган, Клубяся, налетел, взвивая прах летучий, И дол покрыл туман. Зеленые кусты с душистыми цветами Он с корнем вырывал, и светлый ручеек Закидан был землей, каменьями и пнями,— Исчез отрадный ток. Гром грянул, молния дуб крепкий опалила; Дуб треснул, но грозой он не был сокрушен: Еще осталась в нем стесненной жизни сила, Хоть вянуть обречен. Отрадной влаги нет, и нет земли родимой, Где буйно вырос он, красуясь меж долин; На голой уж горе теперь, судьбой гонимый, Остался он один. Увы, надежды нет, и стрелы роковые Бедой отравлены, всё рушат и мертвят; Одни лишь небеса, как прежде голубые, Над гибнущим блестят. И начал сохнуть дуб; но, к долу не склоненный, Он, ветви вознося, казал их облакам, Как будто бы своей вершиной опаленной Стремился к небесам.