Эх, Сергей, ты сам решил до срока Завершить земных волнений круг... Знал ли ты, что станет одинока Песнь моя, мой приумолкший друг! И каким родным по духу словом Пели мы — и песнь была тиха. Видно, под одним народным кровом Мы с тобой растили дар стиха. Даже и простое восклицанье Часто так и славило без слов, Что цвело певучее братанье Наших русских песенных стихов. И у нас — о, свет воспоминаний!— Каждый стих был нежностью похож: Только мой вливался в камень зданий, Твой — в густую золотую рожь.

И, влеком судьбою полевою, Как и я — судьбою городской, Ты шагал крестьянскою тропою, Я шагал рабочей мостовой. Ты шагал... и, мир вбирая взглядом, Вдохновеньем рвался в пастухи: Милым пестрым деревенским стадом Пред тобой стремился мир стихий. На пути, и нежный и кудрявый, Ты вкусил горячий мед похвал. И кузнец, создатель каждой славы,— И тебя мой город петь призвал. Пел. Но в нем, пристрастьем непрестанным Утвердив лихие кутежи, Сам затмил ты огневым стаканом Золотой любимый облик ржи. Где же ты, зеленых кос небрежность? Где пробор березки при луне?.. И пошел тоскливую мятежность Разносить, как песню, по стране. Знать, не смог ты, друг, найти покою — И под пьяный тягостный угар Затянул смертельною петлею Свой чудесный стихотворный дар. Хоть земля твой облик крепко скрыла, Мнится бледной памяти моей, Что вот-вот — и свежая могила Вспыхнет золотом кудрей И стихов испытанная сила Запоет о благости полей.