За аулом далеко заржала кобыла... «Расскажи нам, Шалико, что с тобою было. От каких тяжелых дел, не старея, молодым ты поседел, спой скорее». — «Подымался в горы дым, ночь — стыла. Заезжали джигиты белым — с тыла. Потемнели звезды, небеса пусты, над ущельем рос дым, зашуршали кусты. Я шепчу, я зову. Тихи сакли. Окружили наш аул белых сабли.

Шашки светятся. Сердце, молчи! В свете месяца — зубы волчьи. За зарядом заряд... Пики близки. У меня в газырях — наших списки. Скачок в стремя! Отпустил повода, шепчу в темя: «Выручай, Тахада!» Натянула погода, мундштук гложет, отвечает Тахада, моя лошадь: «Дорогой мой товарищ, мне тебя жалко. Сделаю, как говоришь, амханаго Шалико!» С копыт камни, горы мимо, вот уже там они — в клочьях дыма. Ас-ас-ас-ас!— визжат пули. Раз-раз-раз-раз!— шапку сдули. Разметавши коня, черной птицей один на меня сбоку мчится. На лету обнялись, сшиблись топотом и скатились вниз, и лежим оба там. Туман в глазах, сломал ногу... Но не дышит казак: слава богу! Полз день, полз ночь горит рана. Рано — поздно, поздно — рано. Ногу в листья обложив, вы меня вынесли. В этой песне нету лжи, нету вымысла. Грудь моя пораненная конца избежала...» Жареная баранина на конце кинжала. В кольцо, в кольцо! Пики далеко! Кацо, кацо, Нико, Шалико!