Между берегом буйного Красного Моря И Суданским таинственным лесом видна, Разметавшись среди четырех плоскогорий, С отдыхающей львицею схожа, страна. Север - это болота без дна и без края, Змеи черные подступы к ним стерегут, Их сестер-лихорадок зловещая стая, Желтолицая, здесь обрела свой приют. А над ними насупились мрачные горы, Вековая обитель разбоя, Тигрэ, Где оскалены бездны, взъерошены боры И вершины стоят в снеговом серебре. В плодоносной Амхаре и сеют и косят, Зебры любят мешаться в домашний табун, И под вечер прохладные ветры разносят Звуки песен гортанных и рокота струн.

Абиссинец поет, и рыдает багана, Воскрешая минувшее, полное чар; Было время, когда перед озером Тана Королевской столицей взносился Гондар. Под платанами спорил о Боге ученый, Вдруг пленяя толпу благозвучным стихом, Живописцы писали царя Соломона Меж царицею Савской и ласковым львом. Но, поверив Шоанской изысканной лести, Из старинной отчизны поэтов и роз, Мудрый слон Абиссинии, негус Негести, В каменистую Шоа свой трон перенес. В Шоа воины хитры, жестоки и грубы, Курят трубки и пьют опьяняющий тэдж, Любят слушать одни барабаны да трубы, Мазать маслом ружье да оттачивать меч. Харраритов, Галла, Сомали, Данакилей, Людоедов и карликов в чаще лесов Своему Менелику они покорили, Устелили дворец его шкурами львов. И, смотря на потоки у горных подножий, На дубы и полдневных лучей торжество, Европеец дивится, как странно похожи Друг на друга народ и отчизна его. Колдовская страна! Ты на дне котловины Задыхаешься, льется огонь с высоты, Над тобою разносится крик ястребиный, Но в сиянье заметишь ли ястреба ты? Пальмы, кактусы, в рост человеческий травы, Слишком много здесь этой паленой травы... Осторожнее! В ней притаились удавы, Притаились пантеры и рыжие львы. По обрывам и кручам дорогой тяжелой Поднимись и нежданно увидишь вокруг Сикоморы и розы, веселые села И зеленый, народом пестреющий, луг. Там колдун совершает привычное чудо, Тут, покорна напеву, танцует змея, Кто сто талеров взял за больного верблюда, Сев на камень в тени, разбирает судья. Поднимись еще выше! Какая прохлада! Точно позднею осенью, пусты поля, На рассвете ручьи замерзают, и стадо Собирается кучей под кровлей жилья. Павианы рычат средь кустов молочая, Перепачкавшись в белом и липком соку, Мчатся всадники, длинные копья бросая, Из винтовок стреляя на полном скаку. Выше только утесы, нагие стремнины, Где кочуют ветра да ликуют орлы, Человек не взбирался туда, и вершины Под тропическим солнцем от снега белы. И повсюду, вверху и внизу, караваны Видят солнце и пьют неоглядный простор, Уходя в до сих пор неизвестные страны За слоновою костью и золотом гор. Как любил я бродить по таким же дорогам Видеть вечером звезды, как крупный горох, Выбегать на холмы за козлом длиннорогим, На ночлег зарываться в седеющий мох! Есть музей этнографии в городе этом Над широкой, как Нил, многоводной Невой, В час, когда я устану быть только поэтом, Ничего не найду я желанней его. Я хожу туда трогать дикарские вещи, Что когда-то я сам издалёка привез, Чуять запах их странный, родной и зловещий, Запах ладана, шерсти звериной и роз. И я вижу, как знойное солнце пылает, Леопард, изогнувшись, ползет на врага, И как в хижине дымной меня поджидает Для веселой охоты мой старый слуга.