Отшельничаю, берложу, отлеживаюсь в березах, лужаечный, можжевельничий, отшельничаю, отшельничаем, нас трое, наш третий всегда на стреме, позвякивает ошейничком, отшельничаем, мы новые, мы знакомимся, а те, что мы были прежде, как наши пустые одежды, валяются на подоконнике, как странны нам те придурки, далекие, как при Рюрике (дрались, мельтешили, дулись), какая все это дурость!

А домик наш в три окошечка сквозь холм в лесовых массивах просвечивает, как косточка просвечивает сквозь сливу, мы тоже в леса обмакнуты, мы зерна в зеленой мякоти, притягиваем, как соки, все мысли земли и шорохи, как мелко мы жили, ложно, турбазники сквозь кустарник пройдут, постоят, как лоси, растают, умаялась бегать по лесу, вздремнула, ко мне припавши, и тенью мне в кожу пористую впиталась, как в промокашку, я весь тобою пропитан, лесами твоими, тропинками, читаю твое лицо, как легкое озерцо, как ты изменилась, милая, как ссадина, след от свитера, но снова как разминированная — спасенная? спасительная! ты младше меня? Старше! на липы, глаза застлавшие, наука твоя вековая ауканья, кукованья, как утра хрустальны летние, как чисто у речки бисерной дочурка твоя трехлетняя писает по биссектриске! «мой милый, теперь не денешься, ни к другу и ни к врагу, тебя за щекой, как денежку, серебряно сберегу», я думал, мне не вернуться, гроза прошла, не волнуйся, леса твои островные печаль мою растворили, в нас просеки растворяются, как ночь растворяет день, как окна в сад растворяются и всасывают сирень, и это круговращение щемяще, как возвращенье... Куда б мы теперь ни выбыли, с просвечивающих холмов нам вслед улетает Сигулда, как связка зеленых шаров!