Был первый снег, как первый смех И первые шаги ребенка. Глядишь — он выровнен, как мех, На елках, на березах снег,— Чем не снегуркина шубенка? И лунки — по одной на всех: Солонка или не солонка, Но только завтра, как на грех, Во всем преобразится снег. Зима висит на хвойных лапах, По-праздничному хороша, Арбузный гоголевский запах — Ее декабрьская душа. В бумажных колпаках и шляпах, Тряпье в чулане вороша, Усы наводят жженой пробкой, Румянец — свеклой; кто в очках, Кто скалку схватит впопыхах

И в двери, с полною коробкой Огня бенгальского в руках. Факир, вампир, гусар с цыганкой, Коза в тулупе вверх изнанкой, С пеньковой бородой монах Гурьбой закладывают сани, Под хохот бьется бубенец, От ряженых воспоминаний Зима устанет наконец. И — никого, и столбик ртути На милость стужи сдастся днем, В малиновой и дымной смуте И мы пойдем своим путем, Почуем запах госпитальный Сплошного снежного пласта, Дыханье ступит, как хрустальный Морозный ангел, на уста. И только в марте потеплеет, И, как на карте, запестреет Там косогор, там буерак, А там лозняк, а там овраг. Сойдешь с дороги — вязнут ноги, Передохни, когда не в спех, Постой немного при дороге: Весной бензином пахнет снег. Бензином пахнет снег у всех, В любом краю, но в Подмосковье Особенно, и пахнет кровью, Остался этот запах с тех Времен, когда сороковые По снегу в гору свой доспех Тащили годы чуть живые... Уходят души снеговые, И остается вместо вех Бензин, которым пахнет снег.