И он поэт,— о, да!— и он поэт, Мой чудный соловей, мой песенник унылый! Он любит тишину, и ночь, и лунный свет; Ему зеленый лес и струй журчанье милы; Он в полдень, средь толпы, робеет и молчит, Он с хором птиц других свой голос не сливает, С шумящим роем их не реет, не парит; В уединении он сам собой бывает, И без свидетелей, для самого себя, Волшебной песнию приветствует природу. Не терпит клетки он: в ней райского житья Он, гордый, не возьмет за дикую свободу; И только раз в году, весной, когда его Любовь одушевит, поет он, сладкогласный; И только чтоб развлечь грусть сердца своего, В тоске восторженной, он гимн слагает страстный. Жизнь сердца для него единственный предмет Всех песен пламенных, всех томных вдохновений; Жизнь сердца кончится,— в молчаньи и смиреньи Он укрывается... о, да! — и он поэт!