Я помню вас! Вы неизменно Блестите в памяти моей — Звезда тех милых, светлых дней, Когда гуляка вдохновенный, И полный свежих чувств и сил, Я в мир прохлады деревенской, Весь свой разгул души студентской В ваш дом и сад переносил; Когда прекрасно, достохвально, Вы угощали нас, двоих Певцов,— и был один из них Сам Пушкин¹ (в оны дни опальный Пророк свободы), а другой... Другой был я, его послушник, Его избранник и подружник, И собутыльник молодой. Как хорошо тогда мы жили! Какой огонь нам в душу лили Стаканы жженки ромовой! Ее вы сами сочиняли:

Сладка была она, хмельна, Ее вы сами разливали И горячо пилась она! Стаканы быстро подымались К веселым юношей устам, И звонко, звонко целовались, Сто раз звеня приветы вам. Другой был я — и мной воспета Та наша славная гульба! С тех пор прошли уж многи лета, И гонит вашего поэта Бесчеловечная судьба... Но вас я помню постоянно, Но вы блестите бестуманно В счастливой памяти моей — Звезда тех милых светлых дней, Когда меня ласкала радость... Примите ж ныне мой поклон За восхитительную сладость Той жженки пламенной, за звон, Каким стучали те стаканы Вам похвалу; за чистый хмель; Каким в ту пору были пьяны У вас мы ровно шесть недель; Поклон, за то что и поныне, В моей болезненной кручине, Я верно, живо помню вас, И взгляд радушный и огнистый Победоносных ваших глаз, И ваши кудри золотисты На пышных склонах белых плеч И вашу сладостную речь, И ваше сладостное пенье Там у окна, в виду пруда... Ах, помню, помню и волненье, Во мне кипевшее тогда...