Толпа ли девочек крикливая, живая, На фабрику сучить сигары поспешая, Шумит по улице; иль добрый наш сосед, Окончив чтение сегодняшних газет, Уже глядит в окно и тихо созерцает, Как близ него кузнец подковы подшивает Корове иль ослу; иль пара дюжих псов Тележку, полную капусты иль бобов, Тащит по мостовой, работая всей силой; Служанка ль, красота, развившаяся мило, Склонилась над ведром, готова мыть крыльцо, А холод между тем румянит ей лицо, А ветреный зефир заигрывает с нею, Теребит с плеч платок и раскрывает шею, Прельщенный пышностью живых лилей и роз; Повозник ли, бичом пощелкивая, воз Высокий, громоздкой и длинный-передлинный, Где несколько семей под крышкою холстинной, Разнобоярщина из многих стран и мест, Нашли себе весьма удобный переезд,

Свой полновесный воз к гостинице подводит, И сам почтенный Диц встречать его выходит, И "Золотой Сарай" хлопочет и звонит; Иль вдруг вся улица народом закипит: Торжественно идет музыка боевая, За ней гражданский полк, воинственно ступая, В великолепии, в порядке строевом Красуется, неся ганавский огнь и гром: Защита вечных прав, полезное явленье. Торопится ль в наш дом на страстное сиденье Прелестница, франтя нарядом щегольским, И новым зонтиком, и платьем голубым, Та белотелая и сладостная Дора... Взойдет ли ясная осенняя Аврора, Или туманный день, печален и сердит, И снегом и дождем в окно мое стучит,- И что б ни делалось передо мною - муки Одни и те ж со мной; возьму ли книгу в руки, Берусь ли за перо - всегда со мной тоска: Пора же мне домой... Россия далека! И трудно мне дышать, и сердце замирает; Но никогда меня тоска не угнетает Так сокрушительно, так грубо, как в тот час, Когда вечерний луч давно уже погас, Когда всё спит, когда одни мои лишь очи Не спят, лишенные благословений ночи.