увы стоял плачевный стул на стуле том сидел аул на нем сидел большой больной сидел к живущему спиной он видел речку и леса где мчится стертая лиса где водит курицу червяк венок звонок и краковяк сидит больной скребет усы желает соли колбасы желает щеток и ковров он кисел хмур и нездоров смотри смотри бежит луна смотри смотри смотри смотри на бесталанного лгуна который моет волдыри увы он был большой больной увы он был большой волной он видит здание шумит и в нем собрание трещит

и в нем создание на кафедре как бы на паперти стоит и руки тщетные трясет весьма предметное растет и все смешливо озираясь лепечут это мира аист он одинок и членист он ог он сена стог он бог но он был просто муравей в шершавой ползал мураве искал таинственных жучков кусал за тетки мужичков увы он был большой больной мясной и кожаный но не стальной он брал худую пирамиду и прославлял Семирамиду и говорил: я бледен, беден я будто крыса тощ и вреден во мне остались пустяки четыре печени да костяки но врач ему сказал граждане я думаю что вы не правы и ваше злое ожидание плевок в зеленые дубравы плевок в зеленые растенья добавлю: в мира сотворенье вот вам мое стихотворенье: «ну что зеленые, зеленые какие ж могут быть растенья и тучи бегают соленые и куры спят как сновиденья» ну что вы мне твердите право про паука и честь и травы вы покажите мне стакан в котором бегает полкан который лает гав гав гав скажу пред смертью не солгав я болен болен как дитя на мне платочков триста штук давай лечебного питья по предписанию наук так молвил больной усмехаясь на север и запад чихаясь но доктор как тихая сабля скрутился в углу как доска и только казенная шашка спокойно сказала: тоска мне слышать врачебные речи воды постепенный язык пять лет продолжается вечер болит бессловесный кадык и ухо сверлит понемногу и нос начинает болеть в ноге наблюдаю миногу в затылке колючки и плеть ну прямо иголки иголки клещи муравьеды и пчелки вот что странно он стал похожим на барана он стал валяться на кровати воображать что он на вате что всюду ходят грезы феи и Тицианы и Орфеи синицы тещи и мартышки играют в тусклые картишки но этого ничего не было ему все это показалось оно воды великой не пило все быстро в мире развязалось: стекло стоявшее доселе в связи с железною дорогой теперь кивает еле еле и стало долгой недотрогой корова бывшая женою четвероногого быка теперь качает сединою под белым сводом кабака и видит как полкан залез в большой стакан звезда казавшаяся ране одною точкою в грязи теперь сверкает на овце на котелке на торговце и все вообще переменилось о Бог смени же гнев на милость так на войне рубила шашка солдат и рыжих и седых как поразительная сабля колола толстых и худых сбирались в кучу командиры шипели вот она резня текли желудочные жиры всю зелень быстро упраздня ну хорошо ревет чеченец ну ладно плакает младенец а там хихикает испанец и чирикает воробей ты не робей ты знай что ты покойник и все равно что рукомойник так говорил больному врач держа ручные кисти над водой во фраке черном будто грач не в позументах — с бородой и с продолжительной тоской вот он какой увы стоял в зверинце стул увы увы там был аул там собиралися казаки и собиралися кусаки и грациозный разговор вели с утра до этих пор был слышен шум тяжелых шпор увы увы он был мертвец ты не носи ему овец ты не ходи к нему с посудой и не зови его Иудой где стул где поле где аул он поплясал и он уснул и снова увидал аул. Как же так?