В степи, на равнине открытой, Курган одинокий стоит; Под ним богатырь знаменитый В минувшие веки зарыт. В честь витязя тризну свершали, Дружина дралася три дня, Жрецы ему разом заклали Всех жен и любимца коня. Когда же его схоронили И шум на могиле затих, Певцы ему славу сулили, На гуслях гремя золотых. «О витязь, делами твоими Гордится великий народ! Твое громоносное имя Столетия все перейдет!

И если курган твой высокий Сровнялся бы с полем пустым, То слава, разлившись далеко, Была бы курганом твоим!» И вот миновалися годы, Столетия вслед протекли, Народы сменили народы, Лицо изменилось земли; Курган же с высокой главою, Где витязь могучий зарыт, Еще не сровнялся с землею, По-прежнему гордо стоит; А витязя славное имя До наших времен не дошло. Кто был он? Венцами какими Свое он украсил чело? Чью кровь проливал он рекою? Какие он жег города? И смерью погиб он какою? И в землю опущен когда? Безмолвен курган одинокий, Наездник державный забыт, И тризны в пустыне широкой Никто уж ему не свершит. Лишь мимо кургана мелькает Сайгак, через поле скача, Иль вдруг на него налетает, Крилами треща, саранча; Порой журавлиная стая, Окончив подоблачный путь, К кургану шумит подлетая, Садится на нем отдохнуть; Тушканчик порою проскачет По нем при мерцании дня, Иль всадник высоко маячит На нем удалого коня; А слезы прольют разве тучи, Над степью плывя в небесах, Да ветер лишь свеет летучий С кургана забытого прах. Когда же на западе дальний, Бледнея, скрывается день, Сидит на кургане печально Забытого витязя тень, Сидит и вздыхает глубоко: «Где слава, где слава моя? Минувшие веки далеко, Отторгнут от прошлого я! О жизни своей вспомяну ли? Всё было иначе тогда! Певцы, вы меня обманули, Венцов моих нет и следа! И если бы знал я, как скоро, Как скоро увянут они, Далеко от брани и спора Я прожил бы мирные дни!» Так думает витязь, вздыхая, На темном кургане сидит, Доколе заря золотая Пустынную степь озарит; Тогда он обратно уходит, В подземный уходит он дом, А ветер по-прежнему бродит, И грустно и пусто кругом. Примечание: в окончательной авторской редакции последние шесть строф отсутствуют. Стихотворение публиковалось также без четвёртой дополнительной строфы, то есть с пятью дополнительными строфами.