Верь мне, дорогая моя. Я эти слова говорю с трудом, но они пройдут по всем городам и войдут, как странники, в каждый дом. Я вырвался наконец из угла и всем хочу рассказать про это: ни звезд, ни гудков - за окном легла майская ночь накануне рассвета. Столько в ней силы и чистоты, так бьют в лицо предрассветные стрелы будто мы вместе одни, будто ты прямо в сердце мое посмотрела. Отсюда, с высот пяти этажей, с вершины любви, где сердце тонет, весь мир - без крови, без рубежей - мне виден, как на моей ладони.

Гор - не измерить и рек - не счесть, и все в моей человечьей власти. Наверное, это как раз и есть, что называется - полное счастье. Вот гляди: я поднялся, стал, подошел к столу - и, как ни странно, этот старенький письменный стол заиграл звучнее органа. Вот я руку сейчас подниму (мне это не трудно - так, пустяки)- и один за другим, по одному на деревьях распустятся лепестки. Только слово скажу одно, и, заслышав его, издалека, бесшумно, за звеном звено, на землю опустятся облака. И мы тогда с тобою вдвоем, полны ощущенья чистейшего света, за руки взявшись, меж них пройдем, будто две странствующие кометы. Двадцать семь лет неудач - пустяки, если мир - в честь любви - украсили флаги, и я, побледнев, пишу стихи о тебе на листьях нотной бумаги.