Когда-нибудь, пускай предвзято, обязан будет вспомнить свет всех вас, рязанские Мараты далеких дней, двадцатых лет. Вы жили истинно и смело под стук литавр и треск пальбы, когда стихала и кипела похлебка классовой борьбы. Узнав о гибели селькора иль об убийстве избача, хватали вы в ночную пору тулуп и кружку первача и - с ходу - уезжали сами туда с наганами в руках. Ох, эти розвальни и сани без колокольчика, впотьмах!

Не потаенно, не келейно - на клубной сцене, прямо тут, при свете лампы трехлинейной вершились следствие и суд. Не раз, не раз за эти годы - на свете нет тяжельше дел!- людей, от имени народа, вы посылали на расстрел. Вы с беспощадностью предельной ломали жизнь на новый лад в краю ячеек и молелен, средь бескорыстья и растрат. Не колебались вы нимало, За ваши подвиги страна вам - равной мерой - выдавала выговора и ордена. И гибли вы не в серной ванне, не от надушенной руки. Крещенской ночью в черной бане вас убивали кулаки. Вы ныне спите величаво, уйдя от санкций и забот, и гул забвения и славы над вашим кладбищем плывет.