Что мне, красавицы, ваши роскошные тряпки, ваша изысканность, ваши духи и белье?— Ксеня Некрасова в жалкой соломенной шляпке в стихотворение медленно входит мое. Как она бедно и как неискусно одета! Пахнет от кройки подвалом или чердаком. Вы не забыли стремление Ксенино это — платье украсить матерчатым мятым цветком? Жизнь ее, в общем, сложилась не очень удачно: пренебреженье, насмешечки, даже хула. Знаю я только, что где-то на станции дачной, вечно без денег, она всухомятку жила. На электричке в столицу она приезжала с пачечкой новых, наивных до прелести строк. Редко когда в озабоченных наших журналах вдруг появлялся какой-нибудь Ксенин стишок. Ставила буквы большие она неумело на четвертушках бумаги, в блаженной тоске. Так третьеклассница, между уроками, мелом в детском наитии пишет на школьной доске. Малой толпою, приличной по сути и с виду, сопровождался по улицам зимним твой прах. Не позабуду гражданскую ту панихиду, что в крематории мы провели второпях. И разошлись, поразъехались сразу, до срока, кто — на собранье, кто — к детям, кто — попросту пить, лишь бы скорее избавиться нам от упрека, лишь бы быстрее свою виноватость забыть.