Гитара ахала, подрагивала, тенькала, звала негромко, переспрашивала, просила. И эрудиты головой кивали: «Техника!..» Неэрудиты выражались проще: «Сила!..» А я надоедал: «Играй, играй, наигрывай! Играй, что хочешь. Что угодно. Что попало». Из тучи вылупился дождь такой наивный, как будто в мире до него дождей не падало...

Играй, играй!.. Деревья тонут в странном лепете... Играй, наигрывай!.. Оставь глаза открытыми. На дальней речке стартовали гуси-лебеди — и вот, смотри, летят, летят и машут крыльями... Играй, играй!.. Сейчас в большом нелегком городе есть женщина высокая, надменная. Она, наверное, перебирает горести, как ты перебираешь струны. Медленно... Она все просит написать ей что-то нежное. А если я в ответ смеюсь — не обижается. Сейчас выходит за порог. А рядом — нет меня. Я очень без нее устал. Играй, пожалуйста. Гитара ахала. Брала аккорды трудные, она грозила непонятною истомою. И все, кто рядом с ней сидели, были струнами. А я был — как это ни странно — самой тоненькой.