(четыре отрывка о Блоке)¹ Кому быть живым и хвалимым, Кто должен быть мертв и хулим,— Известно у нас подхалимам Влиятельным только одним. Не знал бы никто, может статься, В почете ли Пушкин² иль нет, Без докторских их диссертаций, На все проливающих свет. Но Блок, слава богу, иная, Иная, по счастью, статья. Он к нам не спускался с Синая, Нас не принимал в сыновья. Прославленный не по програме И вечный вне школ и систем, Он не изготовлен руками

И нам не навязан никем. ____ Он ветрен, как ветер. Как ветер, Шумевший в имении в дни, Как там еще Филька-фалетер³ Скакал в голове шестерни. И жил еще дед-якобинец, Кристальной души радикал, От коего ни на мизинец И ветреник внук не отстал. Тот ветер, проникший под ребра И в душу, в течение лет Недоброю славой и доброй Помянут в стихах и воспет. Тот ветер повсюду. Он — дома, В деревьях, в деревне, в дожде, В поэзии третьего тома, В «Двенадцати»⁴, в смерти, везде. ____ Широко, широко, широко Раскинулись речка и луг. Пора сенокоса, толока, Страда, суматоха вокруг. Косцам у речного протока Заглядываться недосуг. Косьба разохотила Блока, Схватил косовище барчук. Ежа чуть не ранил с наскоку, Косой полоснул двух гадюк. Но он не доделал урока. Упреки: лентяй, лежебока! О детство! О школы морока! О песни пололок и слуг! А к вечеру тучи с востока. Обложены север и юг. И ветер жестокий не к сроку Влетает и режется вдруг О косы косцов, об осоку, Резучую гущу излук. О детство! О школы морока! О песни пололок и слуг! Широко, широко, широко Раскинулись речка и луг. ____ Зловещ горизонт и внезапен, И в кровоподтеках заря, Как след незаживших царапин И кровь на ногах косаря. Нет счета небесным порезам, Предвестникам бурь и невзгод, И пахнет водой и железом И ржавчиной воздух болот. В лесу, на дороге, в овраге, В деревне или на селе На тучах такие зигзаги Сулят непогоду земле. Когда ж над большою столицей Край неба так ржав и багрян, С державою что-то случится, Постигнет страну ураган. Блок на небе видел разводы. Ему предвещал небосклон Большую грозу, непогоду, Великую бурю, циклон. Блок ждал этой бури и встряски, Ее огневые штрихи Боязнью и жаждой развязки Легли в его жизнь и стихи.