Словно сто лет прошло, а всего неделя! Какое, неделя... двадцать четыре часа! Сам Сатурн удивился: никогда доселе Не вертелась такой вертушкой его коса. Вчера еще народ стоял темной кучей, Изредка шарахаясь и смутно крича, А Аничков дворец красной и пустынной тучей Слал залп за залпом с продажного плеча. Вести (такие обычные вести!) Змеями ползли: "Там пятьдесят, там двести Убитых..." Двинулись казаки. "Они отказались. Стрелять не будут!.." - Шипят с поднятыми воротниками шпики. Сегодня... сегодня солнце, встав, Увидело в казармах отворенными все ворота. Ни караульных, ни городовых, ни застав. Словно никогда и не было ни охранника, ни пулемета. Играет музыка. Около Кирочной бой, Но как-то исчезла последняя тень испуга. Войска за свободу! Боже, о Боже мой!

Все готовы обнимать друг друга. Вспомните это утро после черного вечера, Это солнце и блестящую медь, Вспомните, что не снилось вам в далекие вечера, Но что заставляло ваше сердце гореть! Вести все радостнее, как стая голубей... "Взята Крепость... Адмиралтейство пало!" Небо все ясней, все голубей. Как будто Пасха в посту настала. Только к вечеру чердачные совы Начинают перекличку выстрелов, С тупым безумием до конца готовы Свою наемную жизнь выстрадать. Мчатся грузовые автомобили, Мальчики везут министров в Думу, И к быстрому шуму "Ура" льнет, как столб пыли. Смех? Но к чему же постные лица, Мы не только хороним, мы строим новый дом. Как всем в нем разместиться, Подумаем мы потом. Помните это начало советских депеш, Головокружительное: "Всем, всем, всем!" Словно голодному говорят: "Ешь!" А он, улыбаясь, отвечает: "Ем". По словам прошелся крепкий наждак (Обновители языка, нате-ка!). И слово "гражданин" звучит так, Словно его впервые выдумала грамматика. Русская революция - юношеская, целомудренная, благая,- Не повторяет, только брата видит во французе, И проходит по тротуарам, простая, Словно ангел в рабочей блузе.