С Тростинкой Дуб однажды в речь вошел. "Поистине, роптать ты вправе на природу,- Сказал он,- воробей, и тот тебе тяжел. Чуть легкий ветерок подернет рябью воду, Ты зашатаешься, начнешь слабеть, И так нагнешься сиротливо, Что жалко на тебя смотреть. Меж тем как, наравне с Кавказом, горделиво, Не только солнца я препятствую лучам, Но, посмеваяся и вихрям и грозам, Стою и тверд и прям, Как будто б огражден ненарушимым миром: Тебе все бурей - мне все кажется зефиром. Хотя б уж ты в окружности росла, Густою тению ветвей моих покрытой, От непогод бы я быть мог тебе защитой, Но вам в удел природа отвела Брега бурливого Эолова владенья: Конечно, нет совсем у ней о вас раденья".- "Ты очень жалостлив,- сказала Трость в ответ,- Однако не крушись: мне столько худа нет. Не за себя я вихрей опасаюсь: Хоть я и гнусь, но не ломаюсь - Так бури мало мне вредят; Едва ль не более тебе они грозят! То правда, что еще доселе их свирепость Твою не одолела крепость, И от ударов их ты не склонял лица: Но - подождем конца!" Едва лишь это Трость сказала, Вдруг мчится с северных сторон, И с градом и с дождем шумящий аквилон. Дуб держится,- к земле Тростиночка припала. Бушует ветр, удвоил силы он, Взревел - и вырвал с корнем вон Того, кто небесам главой своей касался И в области теней пятою упирался.