Как молоток влетело в голову отточенное слово, вколочено напропалую! - Задержите! Караул! Не попрощался. В Кодж оры! - Бегу по шпалам, Кричу и падаю под ветер. Все поезда проносятся над онемелым переносьем... Ты отделилась от вокзала, покорно сникли семафоры. Гудел трепыхался поезд, горлом прорезывая стальной воздух. В ознобе

не попадали зуб-на-зуб шпалы. Петлей угарной - ветер замахал. А я глядел нарядно-катафальный в галстуке... И вдруг - вдогонку: - Стой! Схватите! Она совсем уехала? - Над лесом рвутся силуэты, а я - в колодезь, к швабрам, барахтаться в холодной одиночке, где сырость с ночью спят в обнимку, Ты на Кавказец профуфирила в экспрессе и скоро выйдешь замуж, меня ж - к мокрицам, где костоломный осьмизуб настежь прощелкнет... Умчался... Уездный гвоздь - в селезенку! И все ж - живу! Уж третью пятидневку в слякоть и в стужу - ничего, привыкаю - хожу на службу и даже ежедневно что-то дряблое обедаю с кислой капусткой. Имени ее не произношу. Живу молчальником. Стиснув виски, стараюсь выполнить предотъездное обещание. Да... так спокойнее - анемильником... Занафталиненный медикамен- тами доктор двенадцатью щипцами сделал мне аборт памяти... Меня зажало в люк. Я кувыркаюсь без памяти, Стучу о камень, Знаю - не вынырну! На мокрые доски молчалкою - плюх!..