Я помню сон, Всех воронов души черней, Всех вестников верней: Посол чистилища, он в ней — Как похоронный звон. Зачем дано Мне жалом ласковым губить, Коль рок любви — убить? Но всею волей полюбить — Как ключ пойти на дно! Всё спит. Крадусь К покинутой, в убогий дом. Балкон скрипит. Тайком, Как тать, ступаю. Огоньком Мерцает щель. Стучусь. Узнала стук... Таит дыхание, дрожа...

Так, отсветы ножа И тень убийцы сторожа, Мы притаимся вдруг. Я дверь, как вор, Приотворил. Ко мне, бледна, Метнулася она, Смертельным ужасом пьяна, Вперив в убийцу взор... Есть, Фауст, казнь: В очах возлюбленной прочесть Не гнев, не суд, не месть, Но чуждый блеск — безумья весть И дикую боязнь. «Сгинь!— слышу крик.— Еще ль тебе мой сладок плач, Полунощный палач? Ты, знаю, дьявол,— как ни прячь Рога в его двойник!..» А я крещу Ее рукой, моля: «Прости! Меня перекрести! Я сам пришел. Ты ж не грусти, Как по тебе грущу...» В мой взор глядит Чужого неба бирюза... Застылая слеза Пустые стеклянит глаза... Глядит. Молчит. Глядит...