Эта каменная глыба, как тиара, возлегла На главу в толпе шеломов, и над ней клубится мгла. Этой церкви ветхий остов (плющ зеленый на стенах)— Пред венчанным исполином испостившийся монах. И по всем путям — обетных, тонких тополей четы; На урочищах — Мадонны, у распутия — Христы. Что ни склон — голгофа Вакха: крест объятий простерев, Виноград распяли мощи обезглавленных дерев. Пахнет мятой; под жасмином быстрый ключ бежит с холма, И зажмурились от солнца, в розах, старые дома. Здесь, до края вод озерных, — осязаемый предел; Там — лазурь одна струится, мир лазурью изомлел. Я не знаю, что сулит мне, но припомнилась родной Сень столетняя каштанов над кремнистой крутизной; И с высот знакомых вижу вновь раздельным водосклон Рек души, текущих в вечность — и в земной, старинный сон.