(Хуторская Россия) В этой сумрачной хате для меня ничего не осталось, Для моей головы эта темная хата низка... Здесь у каждой стены приютились нужда и усталость, В каждой щели шуршит тараканья тоска. Я, наверно, уйду. Я сегодня недаром встревожен И тревоги своей не могу превозмочь. За окном — тишина. За окном залегло бездорожье И сплошная, закрытая наглухо ночь. Выйдешь в поле,

а в поле — ни сукина сына,— Хочешь пой, хочешь вой, хочешь бей головой ворота!— На двенадцать засовов заперта хуторская Россия, И над ней умирает луна — Эта круглая сирота. Вот он, край, где просторному слову появляться не велено, Где насквозь теснота — от земли и до звезд, Где и земли, и воды, и леса поразделены, Где для общего блага оставлен лишь только погост. В каждой хате — свои сновидения длинные, И своя тишина, и свои над рекой соловьи; В каждом поле — своя «пограничная линия», И дороги, и тропы свои. Это здесь человека заедает глухая тревога За погоду, за хлеб, за судьбу посевных площадей. Летом ставится ставка на всевышнего господа бога, А зимою — надежда на «добрых людей». И когда, в недород, все амбары подметены начисто, К «добрым людям» идешь ты за хлебом, скорбя. И цепные собаки довоенного качества У дубовой калитки встречают тебя. Поклонись до земли и проси, бесталанный,— прощения За голодное время, за свою незадачную рожь... И проходят года за мое вам почтение, И теряется молодость за здорово живешь... Долго был я привязан к этому гиблому месту, Но сегодня моя наступила пора: Я уйду. Заберу я и мать и невесту, И коня своего уведу со двора. Я поводья возьму в эту правую руку,— Так водил я когда-то в ночное коней. Свежий ветер по дружбе мне на листьях сыграет разлуку, Провожая меня до больших росстаней. Я возьму напоследок краюху соленого хлеба И уйду на село, где живет незабвенный товарищ Петров, Где зеленые звезды покорно спускаются с неба, Чтоб указывать путь для ночных тракторов. Я к нему подойду — к человеку хорошей науки — И скажу, что пришел под его под колхозную власть. Я вручу ему молодость, силу и руки, И крестьянскую участь, и крестьянскую часть. Он ответит мне — голосом теплым и чистым, Он покажет, где силы мои приложить. Я, наверное, стану неплохим трактористом И сумею доверие заслужить. Решено окончательно. Мой возврат навсегда невозможен. Я — созревшее яблоко, отлетевшее с яблони прочь... Затихающий месяц на дальний пригорок положен, И на музыку ветра положена ночь.