На белом камне Тадж-Махала, Дворца, хранящего века, Следы невежды и нахала — Кривые росчерки штыка. Солдат Британии великой Решетки древние рубил: Он принял сумрак сердолика За ослепительный рубин. И, выковыривая камни Из инкрустаций на стене, Он ослеплял цветы штыками, Не думая о судном дне. Ах, мальчик Томми, добрый Томми, Над Темзой в свете мокрых лун Он в чопорном отцовском доме Был паинька или шалун. Из Агры он писал, что жарко, Что не оправдан мамин страх, Что могут дома ждать подарка И повышения в чинах. ...Я в Индию приехал позже, Мне Томми встретить не пришлось. Но вспомнить не могу без дрожи Века, пронзенные насквозь. Я видел на других широтах, Пусть сыновей других отцов, В карательных баварских ротах Таких, как Томми, молодцов. Он их предшественник законный, Хотя и вырастал вдали Завоеватель тех колоний, Что нынче вольность обрели. Все плиты мрамора, как в оспе, Штыком осквернены века. Знакомая, однако, роспись, И так похожи почерка!