Вы, артисты, устраивающие свои театры В больших домах, под искусственными светочами, Перед молчащей толпой,— ищите время от времени Тот театр, который разыгрывается на улице. Повседневный, тысячеликий и ничем не прославленный, Но зато столь жизненный, земной театр, корни которого Уходят в совместную жизнь людей, В жизнь улицы. Здесь ваша соседка изображает домохозяина, ярко показывает она, Имитируя поток его красноречия, Как он пытается замять разговор Об испорченном водопроводе. В скверах Молодые люди имитируют хихикающих девушек, Как те по вечерам отстраняются, защищаются и при этом Ловко показывают грудь. А тот вот пьяный Показывает проповедующего священника, отсылающего неимущих На щедрые эдемские луга. Как полезен Такой театр, как он серьезен и весел И какого достоинства исполнен! Он не похож на попугая

или обезьяну: Те подражают лишь из стремления к подражанию, равнодушные К тому, чему они подражают, лишь затем, чтобы показать, Что они прекрасно умеют подражать, но Безо всякой цели. И вы, Великие художники, умелые подражатели, вы не должны Уподобляться им! Не удаляйтесь, Хотя бы ваше искусство непрерывно совершенствовалось, слишком далеко От того повседневного театра, Который разыгрывается на улице. Взгляните на этого человека на перекрестке! Он демонстрирует, как Произошел несчастный случай. Он как раз Передает водителя на суд толпы. Как тот Сидел за рулем, а вот теперь Изображает он пострадавшего, по-видимому, Пожилого человека. О них обоих Он рассказывает лишь такие подробности, Которые помогают нам понять, как произошло несчастье, и, однако, Этого довольно, чтобы они предстали перед вами. Обоих Он показывает вовсе не так, чтобы создалось впечатление: они-де Не могли избежать несчастья. Несчастный случай Становится таким понятным и все же непостижимым, так как оба Могли ведь передвигаться и совершенно иначе, дабы несчастья Не произошло. Тут нет места суеверию: Очевидец не подчиняет смертных Власти созвездий, под которыми они рождены, А только власти их ошибок. Обратите внимание также На его серьезность и на тщательность его имитации. Он сознает, Что от его точности зависит многое: избежит ли невинный Кары и будет ли вознагражден Пострадавший. Посмотрите, Как он теперь повторяет то, что он уже однажды проделал. Колеблясь, Хорошо ли он подражает, запинаясь И предлагая другому очевидцу рассказать о тех Или иных подробностях. Взирайте на него С благоговением! И с изумлением Заметьте еще одно: что этот подражатель Никогда не растворяется в подражаемом. Он никогда Не преображается окончательно в того, кому он подражает. Всегда Он остается демонстратором, а не воплощением. Воплощаемый Не слился с ним,— он подражатель, Не разделяет ни его чувств, Ни его воззрений. Он знает о нем Лишь немногое. В его имитации Не возникает нечто третье, из него и того, другого, Как бы состоящее из них обоих,— нечто третье, в котором Билось бы единое сердце и Мыслил бы единый мозг. Сохраняя при себе все свои чувства, Стоит перед вами изображающий и демонстрирует вам Чуждого ему человека. Таинственное превращение, Совершающееся в ваших театрах якобы само собой Между уборной и сценой: актер Оставляет уборную, король Вступает на подмостки, то чудо, Посмеивающимися над которым с пивными'бутылками в руках Мне столько раз случалось видеть рабочих сцены,— это чудо Здесь не происходит. Наш очевидец на перекрестке Вовсе не лунатик, которого нельзя окликнуть. Он не Верховный жрец в момент богослужения. В любую минуту Вы можете прервать его: он ответит вам Преспокойно и продолжит, Побеседовав с вами, свой спектакль. Не говорите, однако: этот человек Не артист. Воздвигая такое средостение Между собой и остальным миром, вы только Отделяете себя от мира. Если вы не называете Этого человека артистом, то он вправе не назвать Вас людьми, а это было бы куда худшим упреком. Скажите лучше: Он артист, ибо он человек. Мы Сможем сделать то, что он делает, совершенней и Снискать за это уважение, но то, что мы делаем, Есть нечто всеобщее и человеческое, ежечасно Происходящее в уличной сутолоке, почти столь же Необходимое и приятное человеку, как пища и воздух! Ваше театральное искусство Приведет вас назад, в область практического. Утверждайте, что наши маски Не являются ничем особенным, это просто маски. Вот продавец кашне Напяливает жесткую круглую шляпу покорителя сердец, Хватает тросточку, наклеивает Усики и делает за своей лавчонкой Несколько кокетливых шажков, показывая Замечательное преображение, которое, Не без помощи кашне, усиков и шляп, Оказывает волшебное воздействие на женщин. Вы скажете, что и наши стихи Тоже не новость: газетчики Выкрикивают сообщения, ритмизуя их, тем самым Усиливая их действие и облегчая себе многократное Их повторение! Мы Произносим чужой текст, но влюбленные И продавцы тоже заучивают наизусть чужие тексты, и как часто Цитируете вы изречения! Таким образом, Маска, стих и цитата оказываются обычными явлениями, необычными же: Великая Маска, красиво произнесенный стих И разумное цитирование. Но чтобы не было никаких недоразумений между нами, Поймите: даже когда вы усовершенствуете То, что проделывает этот человек на перекрестке, вы сделаете меньше, Чем он, если вы Сделаете ваш театр менее осмысленным, менее обуслов- ленным событиями, Менее вторгающимся в жизнь зрителей и Менее полезным. Перевод А.Голембы