Дай руку мне, товарищ добрый мой, Путем одним пойдем до двери гроба, И тщетно нам за грозною бедой Беду грозней пошлет судьбины злоба. Ты помнишь ли, в какой печальный срок Впервые ты узнал мой уголок? Ты помнишь ли, с какой судьбой суровой Боролся я, почти лишенный сил? Я погибал — ты дух мой оживил Надеждою возвышенной и новой. Ты ввел меня в семейство добрых муз; Деля досуг меж ими и тобою, Я ль чувствовал ее свинцовый груз И перед ней унизился душою ? Ты сам порой глубокую печаль В душе носил, но что? не мне ли вверить Спешил ее? И дружба не всегда ль Хоть несколько могла ее умерить? Забытые фортуною слепой, Мы ей назло друг в друге всё имели

И, дружества твердя обет святой, Бестрепетно в глаза судьбе глядели. О! верь мне в том: чем жребий ни грозит, Упорствуя в старинной неприязни, Душа моя не ведает боязни, Души моей ничто не изменит! Так, милый друг! позволят ли мне боги Ярмо забот сложить когда-нибудь И весело на светлый мир взглянуть, По-прежнему ль ко мне пребудут строги, Всегда я твой. Судьей души моей Ты должен быть и в вёдро и в ненастье, Удвоишь ты моих счастливых дней Неполное без разделенья счастье; В дни бедствия я знаю, где найти Участие в судьбе своей тяжелой; Чего ж робеть на жизненном пути? Иду вперед с надеждою веселой. Еще позволь желание одно Мне произнесть: молюся я судьбине, Чтоб для тебя я стал хотя отныне, Чем для меня ты стал уже давно.