Утром — еле глаза протрут — люди плечи впрягают в труд. В небе ночи еще синева, еще темен туч сеновал... А уже, звеня и дрожа, по путям трамвай пробежал; и уже, ломясь от зевот, раскрывает цеха завод, Яви пленка еще тонка, еще призрачна зудь станка...

Утро точит свое лезвиё; зори взялись за дело свое. В небо руки свои воздев, штукатуры встают везде. Кисть красильщика и маляра тянет суриковые колера... Светлый глаз свой и чуткий слух люди отдали ремеслу. Если любишь ты жизнь, поэт,— раным-рано проснись, чуть свет. Чтоб рука не легла, как плеть, встань у песен пылать и тлеть. Каждый звук свой и каждый слог преврати в людей ремесло, чтоб трясло, как кирка забой, сердце — дней глубину — тобой. Слушай, чтоб не смолкал твой слух, этот грохот и этот стук; помни, чтоб не ослеп твой глаз, этот отблеск и этот лязг. Не опускай напряженных плеч, не облегчай боевую речь; пусть, хитра она и тонка, вьется стружкой вокруг станка.