Глиссером по вечерней медной, тускло плавящейся Оке с дорогою, неверной, бедной схолодавшей рукой в руке. Брызгами разлетаясь на стены, за кормою кипит вода! Всё безрадостнее, всё явственней ветер за плечи рвет года; зеркалами огня кровавыми

на осколки разбивши плес, над беспамятными провалами он былое, свистя, унес. Что тут памяти тускло вспыхивать, берега зазря волновать! Эта выдумка вечера тихого неудачна и не нова. Этот путь, прорезаемый глиссером в предвечерний речной туман,- наш, усыпанный водным бисером, завершающийся роман. Берега отдаются сумеркам под жестокую медь зари. Ночь летит с парашюта кувырком, как ни вспыхивай, ни гори. За спиною режет пропеллер наше прошлое без следа... Берега навзрыд захрапели, и без памяти спит вода.