Опять хожу по улицам и слышу, как сердце тяжелеет от раздумья и как невольно произносят губы еще родное, ласковое имя. Опять не то! Пока еще мы рядом, превозмогая горький непокой, твержу упрямо: он такой, как надо, такой, как ты придумала, такой. Как должен свет упасть на подоконник? Что - измениться за окном? Какое сказать ты должен слово, чтобы сердце вдруг поняло, что не того хотело. Еще ты спишь. Но резче и иначе у окон копошится полумгла. И девушка уйдет, уже не плача не понимая, как она могла.

И снова дни бегут прозрачной рощей, без ручейков, мостков и переходов, и, умываясь налетевшим снегом, слепая ночь, ты снова станешь утром Я все спешу. Меня на перекрестке ударом останавливает сердце Оно как будто бы куда-то рвется. Оно как будто бы о чем-то шепчет. Его как будто бы переполняет горячая, стремительная сила. Я говорю: - Товарищи, работа...- Я говорю: - Шаги, решенья, планы...- Я говорю: - Движенья и улыбки...- Я спрашиваю: - Разве это мало? А сердце отвечает: - Очень много. Еще бы одного мне человека, чтоб губы человечьи говорили, чтоб голос человеческий звучал. Чтоб ты мне позволяла, не робея, к такому человеку приближаться и слушать за стеною гимнастерки его большое ласковое сердце. Ты очень многих очень верно любишь, но ты недосчиталась одного. Я опущу глаза и не отвечу: на миг печаль согреет мне ресницы. Но ветер их остудит. Очень прямо пойду вперед, расталкивая снег. Начальник на далекой новостройке, чекист, живущий в городе Ростове, поэт, который ходит по дорогам, смеется и выдумывает правду. Неправда, я люблю из вас кого-то, люблю до горя, до мечты, до счастья, так прямо, горячо и непреклонно, что мы найдем друг друга на земле.