Сколько милых ровесников в братских могилах лежит. Узловатая липа родительский сон сторожит. Все беднее теперь я, бесплотнее день ото дня, с каждой новой потерей все меньше на свете меня. Черноглазый ребенок... Давно его, глупого, нет. Вместо худенькой девушки - плоский бумажный портрет. Вместо женщины юной осталась усталая мать. Надлежит ей исчезнуть... Но я не хочу исчезать! Льются годы рекою, сто обличий моих хороня, только с каждой строкою все больше на свете меня. Оттого все страшнее мне браться теперь за перо, оттого все нужнее разобраться, где зло, где добро. Оттого все труднее бросать на бумагу слова: вот, мол, люди, любуйтесь, глядите, мол, я какова! Чем смогу заплатить я за эту прекрасную власть, за высокое право в дома заходить не стучась? Что могу? Что должна я? Сама до конца не пойму... Только мне не солгать бы ни в чем, никогда, никому!