На холме, сквозь зеленой рощи, При блеске светлого ручья, Под кровом тихой майской нощи Вдали я слышу соловья. По ветрам легким, благовонным То свист его, то звон летит, То, шумом заглушаем водным, Вздыханьем сладостным томит. Певец весенних дней пернатый, Любви, свободы и утех! Твой глас отрывный, перекаты От грома к нежности, от нег Ко плескам, трескам и перунам, Средь поздних, ранних красных зарь, Раздавшись неба по лазурям, В безмолвие приводят тварь. Молчит пустыня, изумленна, И ловит гром твой жадный слух,

На крыльях эха раздробленна Пленяет песнь твоя всех дух. Тобой цветущий дол смеется, Дремучий лес пускает гул; Река бегущая чуть льется, Стоящий холм чело нагнул. И, свесясь со скалы кремнистой, Густокудрява мрачна ель Напев твой яркий, голосистой И рассыпную звонку трель, Как очарованна, внимает. Не смеет двигнуться луна И свет свой слабо ниспускает; Восторга мысль моя полна! Какая громкость, живость, ясность В созвучном пении твоем, Стремительность, приятность, каткость Между колен и перемен! Ты щелкаешь, крутишь, поводишь, Журчишь и стонешь в голосах; В забвенье души ты приводишь И отзываешься в сердцах. О! если бы одну природу С тобою взял я в образец, Воспел богов, любовь, свободу,— Какой бы славный был певец! В моих бы песнях жар и сила И чувствы были вместо слов; Картину, мысль и жизнь явила Гармония моих стихов. Тогда б, подобно Тимотею*, В шатре персидском я возлег И сладкой лирою моею Царево сердце двигать мог; То вспламеня любовной страстью, К Таисе бы его склонял; То, возбудя грозой, напастью, Копье ему на брань вручал. Тогда бы я между прудами На мягку мураву воссел И арфы с тихими струнами Приятность сельской жизни пел; Тогда бы нимфа мне внимала, Боясь в зерцало вод взглянуть; Сквозь дымку бы едва дышала Ее высока, нежна грудь. Иль храбрых россиян делами Пленясь бы, духом возлетал, Героев полк над облаками В сиянье звезд я созерцал; О! коль бы их воспел я сладко, Гремя поэзией моей Отважно, быстро, плавно, кратко, Как ты, о дивный соловей! * Тимотей — музыкант Александра Македонского.